Необоснованные претензии - Страница 85

— Я ухожу, — сказал он.

Она смотрела, как он надевает пиджак, укладывает трубку, набитую английским табаком, в карман.

— Кристиан.

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Право же, мне жаль. Он ничего не ответил.

— Проклятая сука! Ты предала меня! Сука! Сьюзен застонала. Он причинял ей боль, причинял по-настоящему. Он укусил ее в губу, и она почувствовала вкус собственной крови.

— Ты заслужила то, что я делаю с тобой! Сьюзен почувствовала, как его тело содрогнулось и расслабилось… Он лежал на ней, тяжелый и влажный от пота. Ей было нечем дышать.

— Ты меня предала, — сказал он.

— О, нет, Кристиан, — задыхалась девушка. — Я никогда не предавала тебя!

Ярость, застилавшая ему глаза красным туманом, теперь начала ослабевать.

— Элизабет, — произнес он. Потом открыл глаза и, опираясь на руку, заглянул в побелевшее лицо Сьюзен. Нет, нет, это не Сьюзен.

— Сука, — сказал он тихо и ударил ее по бледной щеке. Почувствовав сопротивление, услышав крик, ударил снова. Он увидел на ее щеке красный отпечаток своей руки. Сьюзен издала короткий жалобный, похожий на мычание крик, и Кристиан похолодел.

Он оторвался от нее и сел на край кровати. Сьюзен лежала, съежившись под простыней, и ничего не говорила. Он, случалось, бил ее и прежде, но несильно, и она считала, что это просто игра. На сей раз все иначе, в его поведении было что-то непонятное, смутное и пугающее.

Наконец Кристиан поднялся и начал одеваться. Он не смотрел на Сьюзен, просто холодно сказал:

— Твоя квартира оплачена за следующий месяц. По истечении этого времени ты должна съехать.

— Я не могу выехать так скоро, — сказала она и тотчас же пожалела, что не попридержала язык. Его опять охватило пламя ярости. Руки сжались в кулаки, и внезапно Сьюзен стало очень страшно.

— Ни одна из вас ничего не стоит, — сказал Кристиан, бросаясь на стул, чтобы надеть носки и туфли. — Вы все глупые, лживые шлюхи.

На этот раз Сьюзен не стала рисковать и промолчала. Она думала обо всех уроках игры на фортепьяно и о бесконечных часах практики. Столько мук, чтобы играть роль другой женщины. А теперь Кристиан возненавидел, возненавидел Элизабет Карлтон. Значит, она предала его, предала? Умная леди. А Кристиан вымещал свою досаду на Сьюзен. Она слышала, как он бормотал непристойности, и это ее потрясло. Никогда прежде она не слышала, чтобы он ругался, тем более не слышала, чтобы он изрыгал такие грязные слова.

Наконец он замолчал. Сьюзен молила Бога, чтобы он скорее ушел. И он ушел. Двадцать минут она провела под душем, а следующие двадцать упаковывала свои вещи. Потом стащила свои чемоданы с постели и оглядела растерзанное ложе, на котором высыхали влажные пятна — следы любви. Девушка содрогнулась, рука ее бессознательно поднялась к лицу, к щеке, по которой ее ударили. Она вышла из спальни в гостиную и прошла мимо фортепьяно.

У входной двери приостановилась. Внезапно красиво обставленная квартира показалась ей тюрьмой, но теперь она свободна.

— Я хочу, чтобы ты, бабушка, показала Дженни фотографии.

Лоретта почувствовала стеснение в груди — ей стало трудно дышать.

Потом взяла себя в руки:

— Брэд, о чем ты?

Она наблюдала за ним — высокий, прямой, и вся его фигура дышала вызовом. Несколько смущен, и только. Она ждала. Кто-то говорил с ним и убедил не жениться на Дженни.

— Я хочу порвать с Дженни, и ты не должна чинить мне препятствия. Или, если хочешь, можешь показать ей фотографии, и пусть она сама это сделает. И больше никакого шантажа, бабушка.

— Твоя свадьба в следующем месяце.

— Ничего подобного. Все это плод твоего воображения, бабушка. Свадьбе не бывать.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, Брэдли! Как ты смеешь, глупый мальчишка!

— Возможно, я и глупый, но больше не мальчишка, бабушка, я мужчина. Хватит руководить моею жизнью? Кэтрин была права, она сказала…

— Ax! — Лоретта откинулась на спинку стула. Так вот кого он слушается — Кэтрин. — Так ты предпочитаешь подпевать своей сестрице.

— Нет, дело в том, что Кэтрин видела фотографии, конечно, случайно. По крайней мере своей сестре я небезразличен. Она сама пришла ко мне.

Лоретта вдруг почувствовала острую боль в левом плече, а потом ее рука начала неметь.

— Брэд, я люблю тебя и знаю, что для тебя лучше. Ты должен делать то, что я тебе говорю. Ты не мужчина, пока еще не мужчина. И не будешь им, пока не женишься на Дженни, пока не подаришь мне правнуков. Вот тогда ты будешь мужчиной и сможешь…

Внезапно боль стала сильной, просто невыносимой, и она схватилась рукой за грудь.

— О Боже, — прошептала Лоретта. — Нет, пока еще нет.., столько надо.., столько…

— Бабушка!

Брэд смотрел, как она повалилась вперед, и голова ее ударилась о стол.

Кэтрин слышала, как Роуи пел в ванной, принимая душ.

Она чувствовала себя хорошо — нет, просто великолепно. Потом услышала, что в парадную дверь звонят. Звонят настойчиво.

Как быть? Роуи ничего не слышал. Кэтрин выскользнула из постели и натянула купальный халат.

— Кто это?! — крикнула она, прыгая вниз по ступенькам.

Наступила минута молчания, потом послышался голос:

— Это Аманда Монтгомери. Миссис Грейди, впустите меня.

Кто такая миссис Грейди? Вероятно, экономка Роуи. И тут же она приняла решение, расправила плечи и открыла дверь.

Две женщины уставились друг на друга — на губах Кэтрин блуждала легкая улыбка, Аманда была так изумлена, что не могла двинуться с места и лишилась дара речи.

— Вы!

— Привет, Аманда, Вы уверены, что хотите войти? Что касается миссис Грейди, то у нее, вероятно, сегодня выходной.